Жизнь дарила 77-ю осень...

   Василий лежал на узкой больничной кровати в неотапливаемом помещении. Руки и ноги его зябли, кости ныли, а руки совсем не слушались. Ходить он перестал после злополучной ссоры, а в больнице обнаружили еще букет болезней. Говорят стрессы, подрывают иммунитет, теперь он в это верил.
   Сейчас он понимал, что распри из-за наследства были ненужными в его теперешнем положении, но все же маленькая обида на несправедливость изредка закрадывалась в его сердце. Он лежал тихо, смирившись, да говорить было трудно.
   "Как люди могут менять маски, просто удивительно?!", – думал он.
   Его любимая жена Любушка кому-то доказывала возле двери, что он больше не жилец и что ей нужно заготовить водку впрок. Сын с невесткой так и не пришли в больницу его навестить. А сестра Любушки оскорбляла и проклинала его прямо в лицо, и это после тридцати лет его работы на усадьбе тещи. Теперь после смерти тещи у него появились не чужие люди, которые его ненавидели.
   В 1945 году Василий дошел до Берлина, будучи перспективным офицером, но получив инвалидность после ранения, переквалифицировался. Казалось, на пенсии можно было бы отдохнуть, но забота о единственном сыне, а затем и внуках заставила его работать и грузчиком. Небольшие пенсионные средства его и жены часто забирал их сын, особенно если приходил навеселе. После визитов сына Василий частенько оставался в синяках, что тщательно скрывал от соседей и знакомых. Самому себе было стыдно признаться, что дошел до нищенского состояния. Его счастье, что все же были люди, которые могли о нем позаботиться: его сестра и племянница Юля. Конечно, и на этот раз они дали денег на лечение, привезли кое-что из одежды и питания.
   Разговор с Юлей никак не выходил у него из головы. Она не жалела и не сетовала. Уверенно и в то же время как-то мягко сказала, что ничего случайного нет, случившиеся мы заслуживаем сполна. Наша глупость, несовершенные характер и сознание – вот ключ к нашим бедам. Экстрасенсы – все это на время. Еще несколько лет назад он и не стал бы слушать подобное, а теперь... Юля давала ему надежду на жизнь. Племянница сказала ясно - "Анализируй, проси прощения у всего мира, меняйся внутри и еще ходить будешь".
   Наверное, болезнь и дается человеку для переосмысления чего-то. Теперь времени у него было много, можно было максимально углубиться в свой внутренний мир сознания. Василий слыл человеком серьезным, трудолюбивым, хорошим семьянином, но все же старался вспомнить все самое худшее, пытаясь дать себе беспристрастную оценку со стороны.
   Очень скоро он понял, что часто бывал понапрасну вспыльчив, жалел о том, что говорил или делал сгоряча, был нетерпим с теми, кого недолюбливал, бывал высокомерен и обидчив, кого-то в душе осуждал, даже не пытаясь понять. Он понял теперь, что все это были штрихи тонкого эгоизма, тонкой сетью они опоясывали его душу, заслоняя свет истинной высшей природы его существа. Люди ищут какой-то внешней причины своих бед, ищут каких-то магических или сенсорных приемов защиты, не задумываясь над тем, что из года в год, из жизни в жизнь накапливают темные кристаллики своих несовершенных свойств, которые затем их же разрушают.
   Сына, ограждая от труда и забот, он сделал деспотом и центром, вокруг которого вращалось все. Его слепая любовь и неоправданная мягкость сделали свое дело. Теперь он прекрасно понимал, что детей нужно воспитывать в духе отзывчивости и заботы об окружающих, иначе можно сконструировать опасное для мира зло. Каждый день свой Василий начинал с пожелания всему миру радости и блага, искренне раскаиваясь в малейшем вреде, который он допустил. Почти физически он ощущал каждодневный маленький прилив сил, легкости и радости. Окружающий мир он рассматривал теперь как сквозь новую, более четкую призму сознания, в людях стал замечать то, что было закрыто от него раньше.
   Через три месяца ему сделали повторное обследование, и пара тяжелейших диагнозов отпала. Невероятным было излечение за короткий срок таких серьезных заболеваний, возможно в первый раз была допущена ошибка. Так констатирует инертное человеческое сознание, и он немного сомневался. Через шесть месяцев он мог передвигаться, держась за стенку, или на костылях. Нужда и сейчас заставляет его работать на огороде или в саду даже в инвалидной коляске. Заботы, радости и огорчения незаметно отсчитали еще несколько лет. Вот и внучка вышла замуж, подрастает правнук. Не удержался дед Василий и в который раз помог молодым с жильем, остался на несколько месяцев почти без пенсии, по старой привычке он так и не научился заботиться о себе.
   Жизнь дарила ему его законную 77-ю осень. Племянница прислала ему небольшую посылку ко дню его рождения. Он сидел у окна, укутавшись одеялом, и читал открытку. Луч солнца, внезапно проникнув в комнату, осветил сначала портрет молодого красивого человека, имевшего сейчас слабое сходство с Василием, затем мягко разлился по ровному почерку племянницы. Василий продолжал читать: "Желаю тебе радости на много эонов лет, желаю тебе более полно раскрыть свой творческий потенциал в дальнейшем". Василий улыбнулся, сейчас он понимал, что человеческое сознание вечно, он чувствовал себя обновленным и уверенным в свои силы. Наверное, не случайно он встретил на перекрестке верности свою племянницу. Он верил, что будущее будет счастливым.

керченский полуостров

№52 (380) декабрь 2003 г.

рубрика "зарисовка с натуры"