Старый двор

   Двор щебетал разноголосием птиц, шелестел листьями вишен, жестикулировал ветками каштана, освежая летний зной, а бабушке Юле было холодно. Старый двор как-будто не очень изменился, только деревья очень выросли и постарели. Этот двор она знает очень давно, еще, когда нынешние немолодые ее соседки были совсем юными, а сама она работала учителем начальных классов. Бабушка Юля принадлежала к категории той истинной интеллигенции, которая выражалась не только в ее внешности и манерах, но которая отражала весь ее внутренний мир.

   Муж ее давно умер, и долгое время она проживает с сыном и его семьей. Время неумолимо накладывает свой отпечаток на все привычное и дорогое, и теперь, к девяносто двум годам, она знает, какими долгими бывают зимние дни, когда температурный столбик в комнате не поднимается выше плюс восьми градусов, какими равнодушными и чужими могут быть любимые и близкие ей люди. Свои обязанности по дому она старается выполнить как можно лучше. Ее худенькую семенящую фигурку в неизменной претенциозной шляпке можно увидеть с хозяйственной сумкой или мусорным ведром. Ее день распланирован четко: обязательная прогулка, любимое мытье посуды, укрепляющая мышцы утюжка белья, общение с парой близких приятельниц. Как-то незаметно она стала лишней в квартире, которую когда-то доверчиво подарила сыну. В ее выцветших голубых глазах иногда можно четко прочитать искреннее извинение за свое долгожительство. Да, время изменило многое. Когда-то она любила театр, музыку Шопена и Бетховена, любила своих чудесных детишек начальных классов, а теперь ей открыли глаза близкие, что она была не заслуженным учителем, а просто бездельницей. Вот если бы она выкормила хотя бы одну свинью, то была бы хоть какая-то польза. Бабушка Юля долго всматривается в лунную дорожку посреди моря, запечатленную в ее окне как на картине, уснуть она все равно не может, думает, как бы ей добраться завтра в другой конец города. Съездила, дала накопленную сотню гривен молоденькой маме с ребенком, помочь ведь им некому. Все бы хорошо, да на обратном пути упала и разбила себе лицо до крови. Тяжеловато стало общаться с людьми, слух совсем ослабел, но, в общем-то, домашние не очень-то желают с ней говорить. Иногда она по губам улавливает их грубую брань, и редкая слезинка скатится по впалой щеке. Впрочем, бабушка Юля видит мир прекрасным, людей добрыми и всех прощает. Вот опять она сидит на скамейке в небольшом старом дворе в невероятно старомодном, но ухоженном одеянии, целиком погрузившись в чтение. От нее исходит какая-то волна миролюбия и удивительного спокойного достоинства. "Юлия Владимировна, как вас не шокируют нынешние нравы, новая молодежь?", – спрашиваю я. "Молодежь, как молодежь, с ее ошибками, пытливостью и новаторством, а безобразное... И это пройдет", – улыбнулась она.

   Я сижу рядом и любуюсь ею, на ум приходят мысли: сколько же и каких качеств характера не хватает человеку для его долголетия.